Изумрудные объятия - Страница 6

— Прекрасно.

— Сюда, пожалуйста, леди Сент-Джеймс.

Мартиса вышла из спальни и закрыла за собой дверь.

Холли повела ее по длинной галерее обратно к лестнице. Мартиса вслед за горничной спустилась по изящной винтовой лестнице в главный зал.

Лицом к камину, спиной к Мартисе, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной, стоял, мужчина. Превосходно сшитый сюртук обрисовывал широкие плечи. Он был очень темноволосый, высокого роста и даже со спины выглядел пугающе внушительно. Уже сейчас Мартиса чувствовала, что он держится с истинным достоинством владельца замка. Холли колебалась, Мартиса молчала. В тишине было слышно только потрескивание огня в камине. Наконец заговорил хозяин:

— Спасибо, Холли, можешь нас оставить.

Потом он повернулся к ним лицом. Мартиса громко ахнула: на нее смотрели горящие глаза того самого незнакомца, который посадил ее на коня и под дождем примчал в замок. Он ничего не говорил, лишь смотрел на нее без улыбки. Мартисе показалось, что он снова пристально разглядывает ее — слишком пристально, как будто что- то высматривает.

— Добро пожаловать… леди Сент-Джеймс.

— Неужели, лэрд Кригэн? Вы же говорили, что меня здесь не ждет гостеприимный прием.

— Конечно, я говорю вам «добро пожаловать», ведь вы мне писали и предупреждали, что приедете.

— Вы пытались меня отпугнуть.

— Боюсь, что в этом я не преуспел.

— Почему?

— Не знаю. Почему вы все-таки здесь?

Мартиса вздохнула с подчеркнутым раздражением:

— Милорд, почему вы пытались меня запугать?

— Потому что вам не следует здесь находиться, — сказал он просто.

Он обошел вокруг кресел эпохи королевы Анны и подошел к столику, на котором стоял хрустальный графин и несколько бокалов.

— Не желаете ли выпить бренди, леди Сент-Джеймс? В такой холодный сырой вечер это поможет вам согреться.

— Да, спасибо.

Пока лэрд Крмгэн наливал напиток янтарного цвета в два бокала, Мартиса чувствовала, что он продолжает ее изучать. Он двигался легко, с плавной грацией человека, рожденного и воспитанного быть хозяином замка.

Он подошел к Мартисе и буквально сунул ей в руку бокал с бренди. Он снова стоял близко, возвышался над ней, пугал своей сдерживаемой энергией, волновал своим мужским ароматом, взглядом удивительных золотисто-зеленых глаз. Мартиса вдруг с особой ясностью вспомнила слова из письма Мэри:

«…это самый потрясающий, самый привлекательный мужчина из всех, кого мне доводилось встретить… Его глаза горят как огонь, взгляд завораживает, я не могу противостоять силе его рук. Он соблазнил меня в лунном свете… он одновременно и галантный, и необузданный…»

Да, в нем есть все это, и еще много больше, подумала Мартиса. Сейчас, когда он стоял рядом, даже не прикасаясь к ней, лишь откровенно наблюдая дерзким взглядом, ее охватывал трепет. Казалось, он суров и тверд, как скалистая гора, а элегантный сюртук из тонкой ткани и шелковая рубашка под ним — только маскировка, придающая ему видимость утонченности.

Он коснулся ее бокала своим.

— Пейте же бренди, миледи. Осмелюсь заметить, у вас был трудный вечер.

— Осмелюсь заметить, — машинально повторила Мартиса.

Она понимала, что ей нужно отойти от него, но сделать это осторожно, иначе он подумает, что она его боится. А она не боится. Она… Ну да, боится. Потому что его угроза, казалось, подразумевала не физическое насилие… хотя, может быть, насилие тоже подразумевалось. Кто знает, что у него на сердце? Мартиса была уверена, что, кроме Мэри, немало бедных невинных девушек стали жертвами его опасного обаяния.

Однако она не заблудшая невинная девица, она осторожная и искушенная женщина, которая полна решимости выяснить правду и добиться справедливости. Она не позволит к себе прикоснуться и не даст себя одурачить.

Но несмотря на все ее мысленные заявления, он все-таки к ней прикоснулся: взял за подбородок, приподнял ее голову и принялся оценивающе рассматривать. Мартиса чувствовала прикосновение его пальцев — теплых, сильных, намекавших на еще большую силу — и не могла отпрянуть. Она стиснула зубы, едва не кипя от его прикосновения. Он почувствовал ее движение, и на его губах появилась зловещая улыбка, однако когда она уже готова была в ярости вырваться от него, он внезапно отпустил ее сам.

— Вы не очень похожи на свою сестру, леди Сент-Джеймс.

— Нет, — бесстрастно сказала Мартиса, — мы не очень похожи.

— Полагаю, миледи, вы бы хотели увидеть место, где она похоронена?

Мартиса подумала: неужели в нем нет никакого чувства, неужели он не скорбит по своей жене? Или он сам отправил ее в могилу прежде времени?

Она помедлила с ответом: стояла темная ночь, за стенами замка все еще завывал ветер, бушевала буря. Мартиса не знала, куда он собирался ее вести, и хотя клялась, что не боится темноты, с нетерпением ждала солнечного света.

— Думаю, может быть, утром…

— Конечно, было очень глупо с моей стороны предложить это сейчас.

Он быстро извинился, но когда отошел от Мартисы, по его насмешливой и одновременно любопытной улыбке она поняла, что он заметил, что она испытывает неловкость. Мартисе была ненавистна мысль, что она дала ему заметить ее слабость.

— Я провожу вас в склеп завтра, леди Сент-Джейме. А теперь, полагаю, вы бы хотели вернуться в свою комнату и отдохнуть.

— Да, пожалуй…

— Я прикажу подать вам обед в комнату. Позвать Холли, чтобы она вас проводила?

— Спасибо, не нужно, я найду дорогу.

Он кивнул.

— Что ж, в таком случае, леди Сент-Джеймс, спокойной ночи.